Bathroom.

В моей ванной будет книжный шкаф, и я буду часами релаксировать в пене с уточками, читая книги и попивая мятный чай. Хотя вероятнее там окажутся бутерброды, но пусть хоть моих мечтах это будет момент глубочайшей эстетики бытия.

Humanum est.

Чувство нравственной  тошноты  и отвращения  достигает  в нас высшего предела, ког­да мы видим, что, вопреки призванию, жизнь человечества  в его целом  поразительно  напоминает то, что можно видеть  на  дне аквариума. В мирное время  это роковое  сходство скрыто, замазано культурой; напротив, в дни  вооруженной борьбы народов  оно выступа­ет с цинической откровенностью; мало того, оно не затемняется, а, наоборот, подчеркива­ется культурой, ибо в дни  войны   самая   куль­тура  становится  орудием  злой, хищной  жиз­ни, утилизируется по  преимуществу для той же роли, как челюсть в жизни водяного жука. И принципы, фактически управляющие жиз­нью человечества, поразительно уподобляются тем законам, которые властвуют в мире животном: такие правила, как "горе побеж­денным" и "у  кого  сильнее челюсть, тот и прав", которые  в наши дни провозглашают­ся как руководящие  начала  жизни народов, суть  не более и не менее как возведенные в принципы биологические законы.

     И  в этом превращении законов природы  в принципы - в этом  возведении биологи­ческой  необходимости в этическое начало - сказывается существенное различие между миром животным и человеческим, различие не в пользу человека.

     В  мире животном  техника  орудий истреб­ления  выражает собой  простое отсутствие  духовной жизни: эти орудия достаются жи­вотному как дар природы, помимо его созна­ния и  воли. Наоборот, в  мире человеческом они - всецело изобретение человеческого ума. На наших глазах целые народы все свои помыслы сосредоточивают  преимущественно  на   этой  одной  цели  сознания  большой че­люсти для сокрушения и пожирания других народов.   Порабощение человеческого духа низшим материальным влечением ни в чем не сказывается так сильно, как  в  господстве  этой  одной  цели  над  жизнью  человечества  - господстве,  которое  неизбежно  принимает  характер  принудительный.  Когда появляет­ся на мировой арене какой-нибудь один на­род-хищник, который отдает все  свои  силы  технике истребления,  все  остальные  в  целях  самообороны вынуждены ему подражать, потому что отстать в вооружении - значит рисковать быть съеденными.  Все  должны заботиться о том, чтобы  иметь  челюсть  не меньшую, чем у противника. В большей или  меньшей степени все должны усвоить себе образ звериный.

Трубецкой. Три очерка о русской иконе.

Iceland.

Приснилось, что я живу в ледяном городе. Все улицы этого города покрыты толстым слоем гладкого льда, в пяти метрах над ним протянуты тросы (как будто вместо троллейбусных проводов), по которым движутся канаты с кольцами. Люди держатся за эти кольца и скользят по улицам во все направления. И почему-то здесь всегда темно.

Я рассекала по этим улицам на большой скорости, мне было весело, но потом внезапно стало страшно. Я захотела отцепиться и прогуляться пешком, но не смогла. Тут же я обратила внимание на то, что все люди одеты в черное, и я могу видеть лишь их очертания, но ни лица, ни какие-либо детали мне разглядеть не удается. Во всех домах тёмные окна. Единственные источники света - тусклые фонари вдоль обочин.

Какой-то город отчаяния и безнадежности.

Я добралась до реки, прыгнула в воду, мне хотелось уплыть на другой берег, посмотреть, что там, но вода была ледяной, мне сковало лёгкие, и я утонула. Но, когда я прыгала, я была уверена, что видела солнечный свет на той стороне реки.

Life as a journey.

Катаясь на выходных по пухлому снегу, я поняла, почему меня так тяготит городская жизнь. Я ещё не смирилась с круговой системой человеческой жизни (в моём случае: учеба - дом - тренировка - дом). Во мне всегда жила потребность противиться этой системе. И так я живу от путешествия к путешествию, и каждый раз, уезжая куда-нибудь из города, чувствую огромное облегчение. Мне не хочется нигде останавливаться надолго. Моя душа - воплощение хаоса, и такой же я представляю себе свою жизнь. Закрывая глаза, я вижу, как иду по равнине, взбираюсь на гору, спускаюсь на сноуборде по нетронутому снегу, брожу по развалинам древних цивилизаций. Я представляю себе собственное прибывание в самых разных странах и культурах. Познавать, удивляться, снова познавать, а также нести это знание, этот опыт другим. Вот чего я хочу.

А ещё я полюбила фрирайд. <3

Me gustas cuando callas. Pablo Neruda.

Me gustas cuando callas porque estás como ausente, 

y me oyes desde lejos, y mi voz no te toca. 

Parece que los ojos se te hubieran volado 

y parece que un beso te cerrara la boca. 

Como todas las cosas están llenas de mi alma 

emerges de las cosas, llena del alma mía. 

Mariposa de sueño, te pareces a mi alma, 

y te pareces a la palabra melancolía. 

Me gustas cuando callas y estás como distante. 

Y estás como quejándote, mariposa en arrullo. 

Y me oyes desde lejos, y mi voz no te alcanza: 

Déjame que me calle con el silencio tuyo. 

Déjame que te hable también con tu silencio 

claro como una lámpara, simple como un anillo. 

Eres como la noche, callada y constelada. 

Tu silencio es de estrella, tan lejano y sencillo. 

 

Me gustas cuando callas porque estás como ausente. 

Distante y dolorosa como si hubieras muerto. 

Una palabra entonces, una sonrisa bastan. 

Y estoy alegre, alegre de que no sea cierto.

The stars died so that you could be here today.

Каждый атом в вашем теле берёт своё начало во взорвавшейся звезде. И, возможно, атомы в вашей левой руке взяли своё начало в иной звезде, нежели атомы в правой руке. Это, действительно, самая поэтичная вещь из тех, что я знаю о физике: вы все звёздная пыль. Вас не было бы здесь, если бы звёзды не взорвались, потому что химические элементы — углерод, азот, кислород, железо, всё, что необходимо для эволюции и жизни, — не были созданы в начале времён. Они были синтезированы в ядерных печах звёзд, и единственная причина, почему они попали в ваше тело, это потому, что звёзды соизволили взорваться. Забудьте Иисуса. Звёзды умирают, чтобы вы могли находиться здесь и сейчас.

Из лекции Лоуренса Краусса "Вселенная из ничего".

Daily thoughts.

Трюизмы на популярную среди человечества тему: "Зачем нам нужен разум".

Мне, как любому представителю человеческого рода, свойственны такие чувства как [для наглядности возьму эти два примера] зависть и ревность. Вот какой путь прошёл мой разум к пониманию этих вещей: осознание, что они мне свойственны, полное признание их наличия, отслеживание их зарождения и динамики, самонаблюдение, попытка искоренения, презрение, смирение, ирония. И последняя стадия - попытка контролировать и усмирять в себе эти чувства. Ведь то, что они свойственны нашей природе, вовсе не означает, что мы должны принимать их как данность. "Разум дан нам, чтобы побеждать нашу природу, превозмогать себя": это буквально то, что я подумала, когда мне сказали, что я должна быть собой. Я уже писала, что быть собой в моем понимании - значит отпустить себя, дать волю своему примитивному началу, своим предрассудкам, страхам, комплексам. Я не согласна быть собой, потому что то, что я порой вижу в себе, вызывает у меня отвращение и отторжение, я нахожу необходимым совершенствовать себя, формировать внутренний закон и бороться со своими тёмными сторонами.

Я считаю ревность и зависть нерациональными и нелепыми чувствами, проистекающими из страха и недовольства - негативных эмоций, которые нужно держать в узде. Это не означает, что я их не испытываю, это означает, что я пытаюсь взять над ними контроль, сдерживать их. То же самое касается злости, капризности, истеричности, апатии и прочего.

Разум - это орудие, с помощью которого мы в состоянии преобразовывать и улучшать собственную жизнь, а потому не стоит воспринимать его как нечто естественное, его нужно развивать, заставлять работать, анализировать его деятельность.

Иначе все ошибки, которые мы совершаем, напрасны. Они ничему нас не научат, и мы будем снова и снова бродить по окружности.

P.S. Мне кажется, или я стала пафосной? Это всё книжки. Они помимо желания приучают к величественному и патетичному слогу.

Meditation.

Вспомнился один из самых ярких моментов прошедшего лета. Был поздний вечер, после ужина я, наконец, смогла остаться наедине с собой. Не раздумывая, я направилась к тому месту, которое приметила несколькими днями раньше во время послеобеденной прогулки. Теперь свет фонарей оттенял желтым каменную кладку аллеи и бушующие волны. Я села на свободную скамью и стала наблюдать, как вода разбивается о крупные гладкие камни. Снова и снова. Казалось, мои мысли стали океаном. Всё моё сознание было океаном. Царством умиротворения и цикличности. Вот волны отходят, притихают, и на краткий миг слух заполняется тишиной. Дыхание замирает, разум растворяется в этой предвосхищающей тишине. А в следующее мгновение волны с грохотом разбиваются, доносится шипение пены. Это напоминает мне какую-то смутно различимую симфонию, раздающуюся где-то вдалеке, из кабинета музыки в моём позабытом детстве.

Я сижу с закрытыми глазами, почти не ощущая своего тела. Чувствую лишь, как тёплый влажный ветер нежно обдувает кожу. Всё, что я слышу - это шум волн, их движение, их танец. Океан шумит прямо в моей голове, внутри черепной коробки. Стук моего сердца вплетается в эту мелодию, добавляя в неё тонкую, едва заметную ритмическую линию.

Время осознается совсем иначе, оно плавно течёт, но не вперед и не назад, а во все направления. Оно растекается по небу, затягивая звёзды молочной дымкой, по аллее вниз и за поворот, по перилам к обрыву, вдоль моих ног к камням, вдоль моих волос, вдоль ресниц, вдоль кончиков моих пальцев. Время диффузно растворяется в воздухе, и к запаху солёной воды примешивается мягкий, манящий аромат неизведанного.

Больше всего я ценю такие моменты эстетики, когда внешняя среда постепенно перестает существовать за рамками моего сознания. Вселенная заполняет моё тело, течет по моим венам. Это всегда одно и то же чувство: как бесконечность идеально вписывается в мою ограниченную телесную оболочку, вливается в неё без остатка и перестаёт существовать за её пределами. Целая Вселенная внутри меня. Размеренный океан.