Morning melody.

Когда я просыпаюсь тёплым солнечным утром, и слух заполняется щебетанием птиц и тихим шумом ветра о кроны деревьев, мне кажется, что моя внутренняя мелодия стала вдруг настолько громкой и объёмной, что перестала умещаться внутри меня и вылилась наружу сквозь мои уши; и тогда я как можно дольше лежу с закрытыми глазами, наслаждаясь её гармоничным течением. Моё дыхание тут же встраивается в эту мелодию, добавляя ей едва заметный фоновый штрих; моё сердце играет соло, разражаясь озорством в этих звенящих нежностью утренних лучах. И чем сильнее я вслушиваюсь в эту мелодию, тем больше меня наполняет чувство, что я разрастаюсь в пространстве, преодолевая телесный барьер. Сие открытие приводит меня в такой бурный восторг, что весь оставшийся день я нахожусь под впечатлением этого утреннего оркестра души, при каждом шаге ощущая пятками его отдалённое звучание.

Пожалуй, я могла бы написать целую книгу, посвященную моей бесконечной, страстной любви к утру, которое привязано, скорее, не ко времени суток, а к вдохновляющему таинству пробуждения, несущему с собой завораживающее предвкушение нового дня.

Just a little madness.

Читаю дневник Дали и думаю о том, как мы скучны и ограничены. Прикручены намертво к нашим рамкам. Скучно ведь безумствовать в одиночестве. Хочется создать вокруг себя кружок безумства. С философией, радостью и свободой. Хочется, чтобы простили себя за то, какие есть, и отпустили. Раз в месяц, скажем. По пятницам.

Может быть, что-то такое.

Endless Dali.

Чтение "Дневника одного гения" Дали открыло мне новый взгляд на аскетизм. Он заключается в эстетичности испражнений, если такое словосочетание вообще имеет право на существование. Тут же фраза "Ты - то, что ты ешь" приобретает некий новый оттенок. Приятно, наверное, ощущать себя как практически безотходное производство, к тому же рождающее в процессе жизнедеятельности шедевры.

Наверное, если бы у нас не было аппендикса и мы не испражнялись, могли бы вознестись к озаренным солнечным светом небесам аки Иисус.

Fructose of Spinoza.

Как всегда, не систематизированные выписки из разных мест, которые показались мне достойными внимания.

Вместо эпиграфа.
Рене Декарт, труды которого подвигли Спинозу на занятия философией, стремился вывести содержание своей философии из такого принципа, который не мог бы быть подвергнут сомнению и потому претендовал бы на абсолютную истину. В качестве такового он сформулировал положение: "Я мыслю - следовательно, существую". Факт мышления есть доказательство существования мыслящего объекта, ибо, как полагал Декарт, невозможно, чтобы тот, кто мыслит, не существовал в тот момент, когда он мыслит. Самосознание и мышление обладают для человека непосредственной данностью и преимущественной достоверностью в сравнении с достоверностью существования внешнего мира (природы и других людей). Внешний мир и все вещи в нём доступны человеку лишь в форме их "представленности", т.е. как представленные в его сознании.

"Этика" Спинозы - одно из тех произведений, которые я читаю маленькими порциями, по несколько страниц за раз, и всё время обдумываю прочитанное. Это одно из тех произведений, которые заставляют меня ощущать собственный мыслительный процесс. Иногда я очень на него злюсь, потому что не совсем понимаю, что он хотел сказать своими расплывчатыми формулировками вроде:

Свободной называется такая вещь, которая существует по  одной только необходимости своей собственной природы и определяется к действию только сама собой.

И это легкое отчаяние с примесью раздражения вызвано тем, что я никак не пойму: это он перемудрил, или это у меня тугой ум, до которого не всегда доходит смысл написанного? Мне бы очень не хотелось в конце концов признать, что я не способна мыслить.
Мне импонирует та структурность и целостность, к которой он привёл свои идеи. Его мировоззренческая система [не знаю, насколько юзабельный термин, просто первое, что пришло на ум] тщательно выстроена и логична, что не может не восхищать, однако основание, из которого он выводит свои умозаключения, мой разум не в силах принять, и оттого я регулярно спотыкаюсь об эту, мягко говоря, неровность.
Например [вырвано из контекста, ясное дело, но что поделаешь]:

Теорема 11. Часть 1.

Бог, или субстанция, состоящая из бесконечно многих атрибутов, из которых каждый выражает вечную и бесконечную сущность, необходимо существует.

Доказательство.

Если кто-то с этим не согласен, пусть представит, если это возможно, что Бога нет. Следовательно (по аксиоме 7), его сущность не заключает в себе существования. Но это (по теореме 7) невозможно. Следовательно, Бог необходимо существует; что и требовалось доказать.

Я так думаю, что Спиноза был весьма хитрый малый, ибо подстраховался, приводя в начале глав аксиомы, которые в дальнейшем гарантировали ему логическую неприкосновенность. Однако, в любом случае, данное доказательство выбило меня из колеи.

Меня приятно удивила его позиция об имманентности Бога. До этого я регулярно встречалась с мнением, представляющим Бога трансцендентным нашему миру, существующим за его пределами, а Спиноза говорит как раз об обратном: что все вещи могут существовать только в божественной природе и быть представляемы только через неё. Проще говоря, всё существующее существует в Боге. Такой концепт мне больше по душе. Впрочем, это показывает, как легко можно варьировать "истину", когда дело доходит до несуществующих явлений или явлений, которые очень сложно себе представить.
Из этого же положения логично вытекает, что ничто не может существовать вне Бога. По моему скромному мнению, это вполне может служить верующим людям ответом на вопрос "Где заканчивается Вселенная?": Вселенная заканчивается Богом. То есть Бог есть начало и конец всего существующего, а так же его первопричина.

Очень много размышлений вызвало его доказательство бестелесности Бога.   Ибо форма конечна и ограничена, а Бог бесконечен. Сама эта мысль обрела в моем мозгу какую-то новую интерпретацию, я долго и с упоением размышляла о том, как можно поместить бесконечную Вселенную в ограниченное пространством и временем человеческое тело. В моём маленьком мире с этим не возникло проблем. Прелесть воображения в том, что мы можем без зазрения совести игнорировать законы физики.

Спиноза говорит, что Бог не действует по свободе воли. И вещи не могли быть произведены им никаким другим образом и ни в каком другом порядке, чем произведены. Ибо все вещи составляют следствие природы Бога, и если бы они могли быть другой природы или иначе определяться к действию, так что порядок природы был бы иной, то, значит, эта иная природа Бога также должна была бы существовать, то есть могло бы быть два бога и несколько, а это, как он заявляет по привычке, нелепо. А следом добивает: "Доказав яснее солнечного света...". Такой душка.

О предрассудках.

Все предрассудки имеют один источник, а именно тот, что люди предполагают вообще, что все естественные вещи действуют так же, как они сами, ради какой-либо цели. Мало того, они считают за известное, что и сам Бог всё направляет к какой-либо определенной цели (они говорят, что Бог всё сотворил для человека, человека же - для того, чтобы он чтил его).

Люди считают себя свободными, так как свои желания и своё стремление они осознают, а о причинах, располагающих их к этому стремлению или желанию, даже и во сне не грезят, ибо не знают их. Люди всё делают ради цели, именно ради той пользы, к которой они стремятся. Они смотрят на все естественные вещи как на средства для своей пользы. Они знают, что эти средства ими найдены, а не приготовлены ими самими, и это даёт им повод верить, что есть кто-то другой, кто приготовил эти средства для их пользования. О характере этого правителя природы, так как они никогда ничего не слышали о нём, они должны были судить по своему собственному. Вследствие этого они и предположили, что Бог все устраивает для пользы людей, и придумали различные способы почитания Бога, дабы Бог любил их больше других и заставил всю природу служить удовлетворению его слепой страсти и ненасытной жадности. Люди заблуждаются, считая себя свободными. 

Перенесение целеполагания на Бога, таким образом, уничтожает его совершенство; ибо если Бог творит ради какой-либо цели, то он необходимо стремится к тому, чего у него нет.

Люди порядок ставят выше беспорядка, как будто порядок составляет в природе что-либо независимо от нашего представления, и говорят, что Бог всё сотворил в порядке, и тем самым приписывают Богу воображение.

Вывод, который я сделала, прочитав этот отбросивший тень печали на моё лицо труд: онтология - она как дрочка на сухую. 

Life as a piece of art.

Я думаю, было бы здорово жить, превращая свою жизнь в произведение искусства. Эта мысль продолжает мои размышления о случайности и бессмысленности жизни, которая есть не что иное, как совокупность бессвязных элементов. Я всё ещё в поиске целостности. Хочется творить свой путь осмысленным (насколько это возможно, ибо с высоты нашего полёта трудно различить какие-либо перспективы). Хочется, чтобы это был именно путь, а не цепочка осторожных шагов в никуда. Хочется оставлять за собой цветущие сады, а не разруху и серость. Хочется, чтобы жизнь, если её хоть немного можно соотнести с произведением искусства, была лишена предрассудков, но наполнена храбростью и бесстрашием, а также идеей. Цельной идеей, сюжетом и его развязкой.

Хочется наслаждаться каждым мгновением своей жизни. Каждой эмоцией, каждым состоянием. Смаковать это, запоминать в мельчайших деталях и переносить на холст. Наверное, в моём случае сим пространным холстом явились бы вполне материальные страницы.

Sheregeshing.

Наконец-то мы выбрались куда-то втроём. Вся эта поездка в Шерегеш за весенним сноубордингом снова вернула меня к мечтам о том, как было бы здорово просто прыгнуть в машину и поехать на Байкал или на Алтай на несколько дней. Или на велосипедах уехать в горы, жить в палатке и до рассвета лежать на мокрой траве, наслаждаясь бескрайним звездным небом. Эстетические моменты - это то, что приятно разделить с теми, кто близок.

И я счастлива, что эти сотканные из снежинок и бабочек создания со мной рядом, протягивают руку каждый раз, как я падаю.

И, хоть погода нас порадовала только одним солнечным днём, мы хорошо провели время, валяясь на диване далеко от серого города, заметённого и беспомощного.

19.

Каждое 11 марта, где и с кем бы я ни была, я нахожу себя разбитой и подавленной своим очередным экзистенциальным крахом. Надеюсь, в одно прекрасное солнечное (как это) 11 марта я проснусь и обнаружу, что смирилась. Мне не помешало бы немного смирения, иначе ещё один Новый год или день рождения окончательно раздавят меня массой тяжелых дум. Я и сама знаю, что человек, стремящийся к совершенству, никогда не бывает собой доволен, и всё же ощущаю, что моё неудовольствие иного рода. Я, как и другие, бреду в темноте на ощупь, но несмело. Мне страшно: я делаю уверенный взмах ноги, собираясь шагнуть, но мне вдруг становится до жути страшно ошибиться, так что колени подкашиваются, и я едва остаюсь на ногах. В панике я бросаюсь прочь наугад, оставляя в следах от своих подошв семена разочарования и сожаления, вырастающие впоследствии в дремучий тёмный лес, источающий запахи разложения. Я оглядываюсь назад, и путь, который я уже проделала, проступает в вязком тумане: это нарисованные ребенком нелепые каракули, лишенные смысла, но полные экспрессии линии, необдуманные, хаотичные. Лишенные цели. Лишенные единства. Лишенные идеи.

И вот мне 19 лет. Кажется, что вся жизнь впереди. Но треть её уже за плечами, а я всё ещё не знаю, кто я и зачем я.

Не могу позволить себе в этот день развалиться на части: слишком уж долго снова собирать вместе все хрупкие детали своего индивидуального бытия. Сколько бы я ни падала, я поднимаюсь с колен - другого выбора нет. В свои 18 я много сделала и много поняла, хоть и не так много, как планировала. Но такова жизнь: как ни бейся, всегда будешь отставать от неё. Я всё ещё шагаю по дороге познания семимильными шагами, и мне страшно себе представить, что когда-нибудь я остановлюсь или стану двигаться так медленно, что сама перестану замечать это движение.

Если подвести черту, то свои 18 лет я провела в мыслях о собственной идеологии, о смысле жизни, о моём предназначении. Я бережно храню в хаосе своих мыслей эти черновики; однажды они станут полноценной, продуманной идеей существования.

И я счастлива. Пока живу, надеюсь.

Es wird Frühling.

Серый город. Весна. Весна отражается в глазах прохожих, делая их ещё более невыразительными и мутными. Если бы в этом городе было море... по крайней мере, он не был бы так мне неприятен. Может быть, даже наоборот.

Вот бы проснуться в лучах солнца апрельским утром, выглянуть в окно и увидеть море вместо бесконечного урбанистического пейзажа серой весны, распахнуть окна и вдыхать свежесть вместо выхлопных газов.

Зима была не самая длинная. К тому же, каждый февраль своей жизни я ловлю себя на том, что не хочу, чтобы наступала весна. Но, увы, я не обладаю магией, не могу влиять на силы природы; и весна приходит. И тогда я понимаю, что устала от холода. Всю зиму меня спасал только пар от дыхания, этот кусочек тепла в заснеженном краю, где снег вовсе не означает бескрайние белые равнины и холмы, но только безнадёжность и усталость.

И если зима порой ослепляет яркой белизной свежевыпавшего снега, напоминая о чистоте и сиянии, то в весне нет ничего яркого и ничего чистого. И всё, что спасает теперь, это лучи утреннего солнца, нагревающие щёку. Лучи, которых мы неосознанно ждали всю зиму. А в дни, когда солнца нет...

В такие дни, как этот.

Думаешь, что лучше проспать этот день. Но даже сон не доставляет удовольствия. Ибо холод и серость вновь прорывают оболочку и распространяются по всему телу, отражаясь весной в глазах прохожих.

Dao De Jing.

§8. Человек, обладающий высшей добродетелью, должен селиться ближе к земле; его сердце должно следовать внутренним побуждениям; в отношениях с людьми он должен быть дружелюбным; в словах должен быть искренним; в управлении должен быть последовательным; в делах должен исходить из возможностей; в действиях должен учитывать время.

§9. Лучше ничего не делать, чем стремиться к тому, чтобы что-либо наполнить. Если чем-либо острым всё время пользоваться, оно не сможет долго сохранить свою остроту.

§13. Слава и позор подобны страху. Люди приобретают славу со страхом и теряют её также со страхом.

§17. Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа их любить и возвышать. Ещё хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает.

§19. Нужно указывать людям, что они должны быть простыми и скромными, уменьшать личные желания и освобождаться от страстей.

§23. Даже небо и земля не могут сделать что-либо долговечным, тем более человек.

§41. Великий просвещенный похож на презираемого; безграничная добродетель похожа на её недостаток; распространение добродетели похоже на её расхищение; истинная правда похожа на её отсутствие.

§42. Вещи возвышаются, когда их принижают, и принижаются, когда их возвышают.

§49. Добрым я делаю добро и недобрым также делаю добро. Таким образом и воспитывается добродетель.

§56. Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает. То, что оставляет свои желания, отказывается от страстей, притупляет свою проницательность, освобождает себя от хаотичности, умеряет свой блеск, уподобляет себя пылинке, представляет собой глубочайшее.

§71. Кто, имея знания, делает вид, что не знает, тот выше всех. Кто, не имея знаний, делает вид, что знает, тот болен.

Ци, сгущаясь, становится веществом, а истончаясь, - духом, подобно тому как лёд при нагревании превращается в воду, а вода - в пар. (с) Ван Чун.

Таким образом, между духом и веществом, материей и сознанием нет непреодолимой грани, это не более чем разные модусы единой субстанции.

Человек появляется в мире невольно -
к чему так цепляться за жизнь?
После смерти изменится,
Станет чем-то иным,
горем можно ли это назвать?

Theatre.

По какой-то нелепой случайности или вполне объяснимой причине, с каждым посещением театра я не люблю его всё больше. Мне не нравится сама идея всего этого пафосного, напыщенного сборища, которое аплодирует невпопад, сбивая актеров и музыкантов, а после не удосуживается встать на поклон артистов.

Они придают своим лицам одухотворенное выражение и пытаются замаскировать нетерпение под восторженность. Они приходят в театр, чтобы почувствовать себя благородными, причастными к высокой культуре. Однако, весь этот прелестный налёт чинности и одухотворения как ветром уносит, как только они доходят до гардероба после спектакля. Здесь они уже не могут сдерживаться. Они едва высидели это занудство, и ничто не может остановить их скорее добраться до родного телевизора. Они чувствуют, что теперь можно и поругаться, вернуться в свою привычную шкуру: галочка поставлена, ни к чему продолжать притворство.

Разумеется, есть расслабленные и спокойные люди, которые приходят просто насладиться музыкой или спектаклем, поставленным по их любимому автору, но их не так много.

Виолончель вчера была прекрасна. Музыка вдохновляет, приводит внутренности к гармонии, наполняет спокойствием, озаряет светом тёмные уголки сознания. И поэтому мне больше по душе слушать орган в католической церкви, в компании тихих, скромных людей, верящих в бога или не верящих, но приходящих на этот концерт лишь затем, чтобы послушать орган и церковное пение, чтобы наполниться до краёв этой энергией. Театр же, по моему скромному мнению, не место для музыки, какой бы прекрасной она ни была.