Quiet November evening.

Это был конец ноября. Город на границе заснеженности. После полуночи. Это было на диване, моя голова на его коленях, глаза закрыты. Мы собирались почитать вместе, но заговорили о будущем. Эти, с бесконечной вариативностью, разговоры заставали нас в любом месте, при любых обстоятельствах: в кафе на прошлой неделе мы вдруг заговорили о коротком свадебном платье с кружевом, и еще несколько часов посвятили обсуждению этого события, забыв о делах и времени.

Мы на диване, в комнате, оформленной по всем традициям прошлого века. Мои ровесники говорят:

- Этот убогий стиль.

Эта комната напоминает мне зал в дедушкиной квартире. Мебель, ковер на полу, каждая деталь возвращает меня к детству, в тот миг, когда сердце превратилось в мощную колонку, заполнив своим стуком мой слух и отдаваясь вибрацией во всем теле. Я слышала медленное шарканье бабушкиных ног в истрёпанных тапочках по линолеуму в коридоре, чей рисунок никогда не укладывался в моём мировоззрении, оттопыривая его в разные стороны. Как невидимая соринка в глазу. С виду всё в порядке, но что-то не даёт покоя, чешется и сводит с ума.

Я хватаю со стола пульт и бесшумно запихиваю его под кресло, затем так же бесшумно, в шерстяных носках скользя по деревянному полу, выкрашенному в красный цвет, несусь в дальнюю комнату. Там меня ждёт сборник миллиарда вкусных блюд для микроволновки – тогда я утоляла жажду чтения глупыми бабушкиными книгами и бесконечным перечитыванием нескольких фраз на календарях в кухне.

Бабушка входит в зал и садится в кресло. Через пять минут я слышу ругательства: она не может найти пульт.

На стене рядом с кроватью висит ковер. Я множество раз разглядывала узор, от краев к центру – как воронка.

Бабушку парализовало, когда мне было 10. Очень долго она мучилась, медленно теряя рассудок, забирая с собой заодно всё дедушкино здоровье.

Теперь я не могу заходить в эту квартиру. Там всё тот же уют и спокойствие, что и раньше. Изменилось только одно. Стало пусто. Словно жизнь высосали из этих комнат каким-то вселенским пылесосом, всю до крошки.

Мы на диване, мои глаза закрыты, и я представляю себе, что мы в той же позе на резной скамье в парке – удивительной красоты скамье с витиеватыми железными ножками. В парке всё зеленое, бабочки носятся вокруг в безудержном веселье полудня, наполненного жизнью до краёв. Отовсюду слышно щебетание птиц. Их болтовня о том, о сём.

Он одет в серое длинное пальто, на голове стильная, хоть и простого кроя, шляпа. В левой руке он держит коричневую трость. Весь его вид пронизан ощущением лёгкости и простоты.

На мне кружевное белое платье с маленьким бантом спереди. На животе раскрытая книга.

Он говорит:

- Если бы тебя не было, было бы очень темно. Мрачно.

Я улыбаюсь. Кто-то кинул камешек в пруд – слышен отдалённый всплеск.

Мы на диване. В один из вечеров, которые мы проводим вместе раз в неделю. На столике бутерброды с малиновым джемом. На улице очень холодно: в комнате открыто окно, и время от времени по коже проходится ветер. Когда его нет рядом, мне не хочется выходить туда. Одной там ещё и тоскливо, как будто сама тоска сгущается за моей спиной, растёт, закрывая собой свет, обволакивает всё вокруг, но не обгоняет, давая возможность продолжать свой путь. Однако я точно знаю, что за спиной у меня тёмная бесформенная субстанция.

Мы всё еще там, мои глаза закрыты, он говорит о шахматах, о просчитывании будущего, о возможностях. На столике пустая кружка. Тяжелый учебник испанского, между страниц которого мы храним в заначке все свои планы на будущее, все мечты и желания.