Finally home.

Три недели полевых раскопок оказались тяжелыми для меня. Порой я думала, что непосильными. Порой мне казалось, что я не смогу встать. Было тяжко и физически, и морально (возможно, всё осложнялось ежедневной непереносимой жарой). Но как только выехали за пределы лагеря, как только зеленая крыша столовой плавно стала превращаться в точку, я поняла, что скучаю. Есть что-то в этом месте. Привыкаешь к неизменности, предрешенности. Всё просчитано, ты всегда знаешь, чего ждать. Если утром туман, то ко времени начала работ он рассеется, если вечером пошел дождь, или даже ливень, утром всё равно будет жара. Днём не будет дождя, и каждое завтра ты будешь умирать от жары в обнимку с лопатой. Завтрак, обед и ужин всегда по расписанию. Всегда однообразный. Изредка с водкой. У костра всегда одни и те же разговоры, как и за столом. Каждый день одни и те же лица, которые под конец, за неимением других впечатлений, ты видишь даже во сне.

Разные только закаты. Но закаты всегда.

В целом, для саморазвития это было бесполезное время. Невозможно учиться: днем нет времени, вечером шумит генератор, кусают комары, все разговаривают и смотрят телевизор, а в палатке темно. Впрочем, я много новых открытий сделала в области человеческих взаимоотношений.

Я поняла, что нет в мире друзей, нет любви, добра, истины и свободы. И никакого смысла. О да, там я каждый день сталкивалась с бессмысленностью. Культ бессмысленности. Бессмысленностью был пропитан каждый рабочий день, каждое действие.

Отдельное спасибо хотелось бы сказать оводам, слепням, комарам, пчелам, мухам, мошкам, паукам, жукам, гусеницам и прочим ребятам, которые разукрашивали наши дни красными пятнышками на коже, которые хочется расчесать до кости.

Саша и Ваня гуманно выжигали их с помощью спрея от комаров и зажигалки, отрывали им крылья, били полотенцем, накалывали на зубочистку и использовали в качестве стилуса, привязывали ниткой друг к другу и смотрели, как те летают. Не знаю, что еще они придумывали.

Далее приведу некоторые цитаты из собственного полевого дневника, который я вела весьма безответственно. То бишь редко.

4 июня.

Сегодня, как и вчера, мы хорошенько упахались, делая бессмысленную работу. Например, мы таскали коробки и лопаты из одного места в другое, раскладывали пакетики по размеру и цвету, потрошили палаточные мешки, раскидывали палатки по всему полю, потом собирали в другой последовательности, окончательно всё перепутав. Всё разнообразие бессмыслиц, конечно же, сопровождалось нашим любимым мытьём посуды, к которой прибавились совки, щётки и прочее барахло.

В целом, на небе ни облачка, днём мы жаримся на солнце, ночью мерзнем в палатке.

Я ощущаю, что мой разум находится где-то за пределами этого лагеря, я разговариваю, шучу, работаю, смотрю и хожу, в общем, пребываю здесь, одновременно отсутствуя. Как будто что-то важное потеряла или забыла.

Мне нравится жить на природе в четко ограниченном кругу людей, нравится работать и ни о чем не думать. Я получаю от этого какое-то необъяснимое удовольствие. Дисциплина и покорность: я испытывала в них бессознательную необходимость ещё в школе, когда всерьёз подумывала пойти в Институт Исполнения Наказаний и жить в казарме.
Однако, наравне с этим, всё здесь воспринимается мною как каторга. Возможно, у меня что-то с восприятием.

Я ничего не испытываю к людям, которые находятся рядом. Даже к близким. Сейчас моя душа выглядит так, словно с нее тщательно стёрли привязанность, симпатию, сочувствие и ненависть, любовь, желание. Совершенно опустевшей. Хочется заснуть и проснуться гусеницей. Или ужом. Это ведь даже не важно. Даже не важно, если не получится проснуться. Только бы заснуть поскорее, забыть про все на жалкие несколько часов.

6 июня.

Если и есть во мне нечто особенное, выдающееся, так это всеобщая ненависть, которую я без затруднений вызываю в каждом смертном, случайно оказавшемся в радиусе слышимости моего голоса. По всей видимости, это и правда удивительный дар, к тому же, весьма полезный, если хочется одиночества.

10 июня.

Привыкаешь, конечно, к зеленому полю с вкраплениями небольших кустов, очерченному далекими деревьями. Кукуканье и игривые перешептывания птиц воспринимаются как тишина. Единственное, к чему не притирается взгляд – небо. Каждый вечер оно разное. Умопомрачительные закаты. Как и в прошлом году, получаю от этого неба массу эстетических впечатлений. Помню прошлогодний холодный вечер, я лежала на мокрой траве и смотрела на звезды. Казалось, кто-то рассыпал блёстки в бездонную чашу с тёмной водой. Их было так много. Никогда в жизни я не видела столько звёзд.

А вдруг где-то там сегодня родилась ещё одна? Вдруг люди после смерти становятся звёздами?

16 июня.

Время отдыха здесь пролетает слишком быстро, а время работы невыносимо медленно. Временная гармошка то растягивается, то сжимается, превращая нахождение здесь в ад. Никогда еще три недели не тянулись так убийственно долго.

19 июня.

Сегодня уехала половина нашей практики. В лагере тихо и спокойно. Никакого кипиша. Послезавтра уже домой. Даже не верится, что этот ад подходит к концу. Скучать буду, пожалуй, только по небу. Или даже не скучать. Просто вспоминать с некоторым сожалением. Впрочем, если бы я видела такое небо каждый день, вся его прелесть исчезла бы достаточно быстро.

У человека нет друзей.

В мире нет любви.

Нет справедливости.

У человека есть только его разум и его тело.

У меня ещё есть яблоки.

Я поняла, что не могу вспомнить весь свой гардероб, чтобы составить список вещей, необходимых мне в путешествии. Самая большая проблема – у меня все вещи друг с другом не сочетаются, и это очень печально.

Подозреваю, что придется докупить некоторые вещи в Москве и занять часть маминого чемодана. Например, я бы не отказалась от хлопковых или подобных шорт и сандалий. Надеюсь на мамину доброту и белую летнюю рубашку.

Слушаю любимейшую музыку, просматриваю фотографии и уже скучаю по этому месту и этому времени, хотя я вроде бы всё ещё здесь, но уже, наверное, где-то далеко. Больше не будет этого в моей жизни, не будет нас, какими мы были. Кажется, что каждый день похож на предыдущий, но сколько ярких воспоминаний я увезу отсюда в очередной, последний раз.

Никогда не думала, что мне захочется расплакаться, но сейчас я, видимо, до конца прочувствовала, что мы вернемся в университет и снова станем друг другу совсем чужими и неинтересными.

21 июня (сегодня в поезде).

Ужасно устала. Вся усталость этих трёх недель обрушилась на меня в миг. До этого я не давала себе расклеиться, хотя иногда мне казалось, что я не смогу даже встать. Кошмары, которые начали мучить меня под конец, измотали меня до победного конца. Сейчас я пуста.

Сегодня ночью приснилось, что Саше крокодил оторвал часть руки. Я кричала во сне. Проснулась. Какой-то психоделический ад. Так и шути, что в Тартасе крокодилы водятся.